За окном — студёная зима, вырисовывающая на старом окне причудливые узоры. Старая деревянная рама окна забита ватой, неуклюже торчащей со всех сторон. На кухне вскипел чайник — угасание оранжевого огонька как начало нового дня.
Налив растворимый кофе и кинув два кубика сахара, я размешиваю сахар, попутно читая газету, которую вчера принес наш почтальон. В газете — все как обычно: прогноз погоды, распорядок телепередач. Упоминаются мобильные пункты диагностики граждан, но я знаю — при желании они придут,и остается надеяться только на себя.
Выпив кофе, я одеваюсь, и иду к соседу. Постучавшись в обитую дверь, жду пару секунд. Чувствую на себе его взгляд, но глазок — лишь мера предосторожности. Спустя пару секунд дверь открывается:
— «Здорово, сосед, заходи»— встречает меня басистый голос Антона.
Я прохожу на кухню .В квартире стоит запах дешёвого растительного масла, пожелтевшие обои в горошек видали лучшее время,а неизменный атрибут квартир Советского Союза — ковёр с узорами, лежит на полу. На столе стоит незамысловатый завтрак — яичница и чёрный чай.
Кажется, ночь прошла спокойно.
— «Смотрю, холодно стало, что ты ковёр скинул на пол? Первый этаж,конечно, что поделать» — говорю я, попутно заглядывая в окно.
— «Да не говори» — кратко отвечает сосед, и ловит мой взгляд:«Приходили, приходили, выродки. Окна - то у всех закрыты, кто ж в такую холодину их открывать - то будет, кроме бабки Зои, та вообще... » Речь Антона прерывается, ведь бабка Зоя — наша соседка. Бывшая соседка. Все еще пытается вернуться домой: звонит в домофон, стучится в окна. По началу думали — деменция. А оказалось все страшнее.
В первую раз, неделю назад, когда Зою запустили в подъезд — дверь ей открыла Настя, девушка с первого этажа, живущая напротив Антона, которая сразу вышла к Зое, узнать, где она была, ведь старушка никогда не уходила так надолго. Зоя начала свой рассказ, мол, ходила на рынок, за покупками, навестила внуков, встретила своих подруг с соседнего двора...
Настя любезно покивала головой, и резко закрыла дверь. У Зои не было внуков, да и подругами она не была богата. Испугавшись за ментальное здоровье Зои, она вызвала наряд скорой помощи, который подъехал спустя полчаса. Успешно запаковав Зою в старенькую «Газель», карета спешно покинула двор. Однако, спустя пару дней, Зоя вернулась. «Перепутали моё нутро, палачи, гнию вся изнутри, по дому тоскую» — с таким приветствием у подъезда встретила нас с Антоном осунувшаяся старушка, одетая в больничную пижаму. «Сбежала от врачей в приступе безумства» — скажете вы.
«Информацию об данном инциденте необходимо хранить в секрете» — скажет вам сотрудник мобильного пункта диагностики.
С торчащим из живота кухонным ножом и раскроенным черепом Зоя продолжала стоять, как ни в чем ни бывало. Имитировала сидение на скамейке, но лишь неуклюже заваливалась на живот, вдавливая нож все глубже, попутно рассказывая историю о том, как весело она провела время со своим внуком.
— «Что за хуйня» — такой фразой я решил завершить свое шоковое состояние, но это не успокоило ни меня, ни Зою.
Поднявшись со скамейки, Зоя неуклюже встала, перекосившись на один бок, и начала дышать так часто, словно пробежала марафон. Из ее горла пытались выходить слова, но получалось лишь низкое, булькающее клокотание, рвано превращающиеся в рык, голова затряслась, словно Зоя схватилась за оголённый провод.
Из шокового состояния меня вырвал Антон, уже на бегу тянувший меня за собой, в сторону мобильного пункта.
К счастью, бежать пришлось недолго. Увидев нас, машина сотрудников МПД направилась в нашу сторону. Два бойца выскочили из боковых дверей, и направили автоматы в нашу сторону. Подняв руки, мы продолжили стоять, но бойцы побежали на встречу Зое — все это время она шла за нами, дёргаясь, пытаясь издавать звуки, но выдавая лишь леденящий кровь вопль. Выстрел, еще один. Звуки стихли.
— «Пятый отряд, мобилизация в район шестой городской больницы» — послышался голос с помехами из-за открытых дверей транспорта
«Принято» — ответил приглушенный голос, и выдвинулся в сторону бойцов, стоящих у тела Зои.
Остановившись возле них, водитель вышел из машины, быстро открыл задний отсек, вытащив оттуда носилки, и буквально за пару десятков секунд погрузил тело Зои вместе со своими товарищами. Затем, словно вспомнив, что мы и Антон все это время были здесь, сказал:
«Информацию об данном инциденте необходимо хранить в секрете. Избегайте физического контакта с подозрительными лицами, в случае изменения поведения вашего родственника, соседа, или иногда лица, находящегося в вашем кругу - звоните по этому номеру» — визитка с номером оказалась у меня в руках.
Автомобиль МПД направился в сторону главной дороги, а мы с Антоном, по пути домой, пытались переварить происходящее.
Собственно, этот инцидент прокрутился у нас в голове при упоминании Зои этим утром.
Приходили, приходили... Зоя явно была в числе желающих попасть домой. В таком же облике, что и в последнюю встречу: деформированный череп с торчащими наружу мозгами, залитая кровью больничная рубаха в области живота...
Честно говоря, я рад, что приобрел квартиру на втором этаже. Ведь Антон, который впервые открыл окно ночью, увидев там Зою, долгое время был ярким примером нервного истощения и сильнейшего шока за столь короткий период. А в окна второго этажа они не могут заглянуть. Пока что. Могут только наблюдать, говорить, пытаясь создать иллюзию того, что они те, за кого себя выдают...
Из размышлений меня вывел звонок домофона
— «Кого черти носят в такую погоду?»— произнёс Антон
— «Почта» — ответил я.
Антон, встав из — за стола, направился к двери, и ответил на вызов. Из хриплого динамика послышался знакомый голос нашего почтальона, Аркадия Васильевича. Антон открыл подъездную дверь, попутно приглашая Аркадия зайти в квартиру.
За приятной в таких условиях беседой, и чашкой чёрного чая, Аркадий Васильевич, словно ведущий телепередачи, поведал новость:
— «Дом этот ваш, напротив который - всё. Вчера газеты заносил, дверь подъездная открыта, в подъезде - вонь эдакая, словно аптеку открыли, а из квартир - галдеж, причём из каждой. Али тренируются, твари, али между собой разговаривают, этого уж не узнаешь, рванул я оттуда, как в лучшие годы, когда за Севмоспорт играл, но это уж когда было...» — закончил он свой рассказ.
Собственно, о чем и была речь. Они приходили, теперь их еще больше. Кто — то из соседей имел неосторожность впустить в дом одну из тварей, а убрать ее из дома, еще и не зная, что это — задача не из простых. Соседское доверие теперь может сыграть злую шутку. Сосед из ближайшего дома, внезапно пришедший поговорить о благоустройстве территории может вовсе и не быть вашим соседом. Если успеете закрыть дверь, до того, как оно ворвется в квартиру — вам повезло. Примерно на десять минут. Десяти минут вполне достаточно, чтобы достать старенький ИЖ с верхней полки, проверить наличие патронов, взвести курок, и всадить их в голову Аркадия Васильевича, невольно слушая, как кровь впитывается в только что постеленный ковер, а обмякшее тело импульсивно дергается, гремя связкой ключей, лежащей в кармане.
В данной ситуации нас спасло то, что никто не подал признаков паники, а главное — сомнений в подлинность «Аркадия Васильевича»
Пока мы вели с ним непринужденную беседу, я сказал Антону, что он забыл добавить сахар. К сожалению, сахар на кухне закончился, и нужно было идти в глубь квартиры, где наверняка он должен быть. На верхней полке, например.
Сахар. Просто, быстро, не вызывая подозрений.
Возможно, Аркадий мог бы до конца сыграть свою роль, но в период рассказа о соседнем доме он впал в настоящий экстаз: его глаза закатывались, слюна текла по темно-голубой почтальонской рубахе. Прощай, Аркадий. До следующей ночи.
Одевшись потеплее, и завернув тело в ковер, мы вынесли его к мобильному пункту. Проверив нас на наличие ран и задав пару уточняющих вопросов, сотрудники упаковали Аркадия в мешок, и положили к множеству остальных тел в прицеп.
— «Контакт с инфицированным, код 1. Жилой комплекс »Театральный"-произнёс голос из рации авто.
И удалился из нашего поля зрения.
Крепкий, полимерный мешок. Мешок для трупа. Признаюсь, не самая хорошая преграда для существа, которое несколько лет приносило тебе газеты, обсуждало с тобой новости за чашкой чая, или в иные моменты чего покрепче.Одинокий,хорошо тебя знающий человек.
По крайней мере, он не сможет говорить. До момента нахождения нового рта. В морге службы диагностики явно будет множество кандидатов, готовых пожертвовать свою способность говорить для Аркадия Васильевича.
Закончив уборку кухни, мы с Антоном решили поужинать. Я принес банку солений, он,в свою очередь, приготовил макароны по — флотски. Прием пищи прошел в тишине, лишь шум новостей разбавлял гнетущую атмосферу.
Ветер за окном усилился. Но даже сквозь него был слышен хруст снега, ломающихся костей, вывернутых под неестественными градусами, обрывки бессмысленных фраз.
Стук в окно, еще один, целый град стучащих рук.
Пиликающий домофон подъездной двери.
И столь знакомый звон связки ключей, раздающийся эхом по подъезду, смешивающийся с шарканьем нескольких пар ног.
Эта ночь будет адом.