Эта история написана в рамках осеннего турнира Мракотеки (октябрь 2025 года)
Бессонница. Она как яд, как кислота медленно разъедающая сознание, она проникает во все части тела, делая то усталым и медленным, а разум слабым и притупленным. Бессонница словно пленкой покрывает мир, и от неё мир становится бесцветным и унылым. Но, наверно, так даже лучше. Бессонница его единственная защита.
— Братан, эй братан, ты чё, спишь что ли? — спросил Витёк и потряс Славика за плечо, от чего тот вывалился из полудрёмы в реальность простой хрущёвской квартиры.
— Да не, задремал просто немного.
— Ты смотри, совсем себе режим угробишь если и дальше будешь сидеть до ночи, — Витёк Пашутин, такой же как и Славик, ученик школы № 17 усмехнулся — Долго тебе еще болеть то?
— Дня 3 еще максимум, потом видимо придется идти, — понуро ответил Славик.
— Эх, а ведь как тебе повезло, на целых две недели вырвался из этой дурки, — Витёк поморщился, вспоминая родной класс
— Но всё хорошее однажды заканчивается, как же, помню, но ладно, пойду я, пока мамка с батей не вернулись, — Славик встал и принялся собираться, стараясь не смотреть на линялые желтые обои.
— Давай, удачи тебе, и это... — добавил Витёк и вдруг помрачнел — Смотри там аккуратнее, пацаны говорят Талый вернулся, где-то на районе ошивается
Славик лишь кивнул и скрылся за дверью. Верхне-Каменск накрывала осень. Не романтичная и мягкая, когда желтая кроны деревьев переливаются в лучах солнца и опавшие листья кружатся на ветру. А обычная, холодная и промозглая, с затянутым свинцовыми тучами небом и голыми деревьями. Славик натянул капюшон и побрел домой.
Осенью его всегда мучила бессонница. Долгими часами он лежал на кровати, ворочался, крутился, но никак не мог провалиться в сон. Корни этого рефлекса уходили в далекое детство, в то время, когда они с семьей еще не переехали в квартиру и в простом деревенском доме жили там... за рекой. Славик не любил вспоминать то время — холод, нищета, вечно злые родители, пустой суп за завтрак обед и ужин, и оно...
Их дом стоял прямо на окраине небольшого ПГТ, напротив полей и прямо из окон его маленькой комнатки было видно Пугало. Простое огородное чучело, призванное отгонять птиц от посевов, в маленьком детском разуме оно поселилось леденящим иррациональным ужасом. Старая, рваная телогрейка серого цвета с торчащим тут и там мехом, драная не то шапка не то панамка, но хуже всего руки. Руки были длинными и неестественно кривыми от прогнивших жердей, вместо правой неизвестный автор присобачил три прута от веника, а вместо левой тряпичную перчатку. В своем уродстве они органично сочетались со рваными и растянутыми рукавами фуфайки.
С первого же взгляда еще трехлетний Славик испугался и возненавидел Пугало. В любое время дня он старался не смотреть на него, не гулять рядом с ним и даже не думать о нём. Он всегда плотно зашторивал окна и, на всякий случай, старался лишний раз не приближаться к полю. И если днём меры предосторожности хоть как то успокаивали ребёнка, то вечером все становилось гораздо хуже.
В лучах густого жёлтого солнца заходящего за горизонт, Пугало вырастало длинной тенью и протягивало к дому ребёнка свои длинные кривые руки. Перчатка и прутья трепетали на ветру и тени от них сучили своими темными лапками прямо у него во дворе. Неизбежно приближаясь, с каждым днем, с каждым наполненным тревогой вечером тени от руки становились всё ближе к его комнате. И поэтому Славик следил, неотступно следил за пугалом, которое так же молчаливо следило за ним в ответ, лишь медленно раскачиваясь в порывах октябрьского ветра. Что будет если оно однажды дотянется?
В тот год весь Верхне-Каменск потрясла история, выделявшаяся даже на фоне хаоса 90-х. Был арестован знаменитый «гидролизный» маньяк, оказался им простой нищий инженеришка с местного завода по фамилии Гасанов, худой среднего роста замухрышка, которого увидишь и через секунду забудешь. Но благодаря новостям этого не забудут уже никогда, в основном из-за десятка убитых и расфасованных по пакетам женщин, которых нашли на его участке милиционеры.
Славик никогда не забудет тот вечер, когда встревоженные родители быстро уложили его спать, а сами до полуночи шептались на кухне. Владимир Гасанов жил прямо в их поселке и слыл простым добродушным дядей Вовой, который иногда шабашил сантехником. Когда свет погас, а пол осветили тусклые лучи Луны, Славик как обычно осторожно выглянул за шторку и застыл от шока. Пугало было развернуто и его тень целиком накрывала дом дяди Вовы, исчезая в распахнутом окне.
И тогда он научился не спать.
Но, к счастью, те дни уже давно прошли. Еще до того как он пошел в школу, родители продали дом и переехали в город, поселившись в высокой серо-зеленой брежневке. Со временем страх ослаб, а потом и вовсе прошел, но всё-таки каждую некая иррациональная тревога охватывала разум Славика, напоминая о прошлом.
Дверь открылась, раздался щелчок и вскоре уже молодой человек сидел перед старым Пентиумом, наворачивая холодные котлеты и одновременно в который раз проходя третьих Героев. В окно этой квартиры было видно только другие брежневки и шаурму у Вазгена.
Три дня пролетели незаметно, родители прислали короткую телеграмму что задержатся в командировке. Шел 2010-й, страна остывала от жаркого лета, в Исландии извергался Эйяфляд-как-то там, а Славик шёл в школу. И незаметно потащились серые будни. Он не то чтобы был изгоем, их класс как-то миновала обезьянья иерархия, но он все равно держался в стороне от коллектива. Сидел от всех один, в командных работах участвовал неохотно, на уроках старался не светится и не лезть ни в какие активности. И учителя и одноклассники просто сошлись на мнении что Славик кто-то вроде мебели, стоит себе и не мешает, трогать его бессмысленно. Его это полностью устраивало. Районные же гопники были иного мнения.
Разруха неохотно отпускала город. Хоть девяностые и прошли, их наследие всё еще было сильно на окраинах и в индустриальных кварталах города. В таких местах как Шанхай, Веер, Завод и Парк после темноты лучше было не появляться. Но хуже всех были Квартала. Небольшой конгломерат сталинских бараков и аляповых домиков образовывал самый опасный район Верхне-Каменска, быть ограбленным или избитым там было проще простого, а мутные компании в паленом Адидасе были обычным явлением. Огромная серая общага гостинка, вся сплошь заваленная мусором и с обоссаными углами была сердцем этого района. И в ней жил Лёха Талый.
Лёха был главным отморозком всей 17-й школы. Туповатый, постоянно воняющий куревом и дешевым пивом, с явно садистскими наклонностями он появлялся лишь для того чтобы покошмарить «лохов», отработать деньги или телефоны, покурить с такими же старшеклассниками и дать кому-нибудь в рыло. Но боялись его за другое. Года три назад в школу перешел новенький, Толя Зерницын, толстый ребёнок в прыщах и огромном свитере. По нему явно плакала коррекционка, но неведомым образом его пропихнули в обычный класс. Не сведущий в местных порядках, лопоухий Толя в первую же встречу с Талым оказался избит, ограблен и поставлен на счетчик, якобы за гнилой базар на кого-то на районе. Сумма для него оказалась неподъёмной и случилось то что случилось. В один из дней, когда школьники второй смены собирались на входе и пили газировку, Толя появился. Весь избитый, с гематомами и синяками, мокрый от потеков мочи на лице, он ревел в три ручья и держался за задницу, волоча рваные штаны. Никто не смог добиться от него ответа, классная увела Толика и больше его в тот день не видели. А через пару часов всю школу облетела новость, Талый с кодлой опустили Толстого за долги. Как рассказывал проверенный пацан, его выцепили, увели за реку и там надругались. Дальше был скандал, была детская комната милиции, был суд, но все закончилось пшиком. Талый извернулся по малолетству и ушел от наказания. А история Толика осталась мрачной легендой школы.
Славик вынырнул из-за поворота и привычным путем направился домой, сегодня он припозднился, и всё из-за этих проклятых сценок. Кто вообще придумал эти костюмированные убожества? Из размышлений молодого человека вырвал приближающийся гогот. Славик застыл, тело прострелил липкий страх, отдавшись иглами в ноги. Мат через слово, харчки, Витя-АК из хрипящего динамика мабилы, кепки и шапки на затылках. Это были они.
Славик замедлился и начал искать пути отхода, но тех не было. Слева была трасса, справа сплошная стена овощебазы. Если развернуться то они точно заметят, остается только уповать на незаметность. Славик поглубже втянул голову в плечи, нагнулся и уже почти прошел мимо, как к нему подскочил самый мелкий гопник и что-то заверещал тонким голосом. Мгновенное его окружили еще 3 тела и по голове прилетел легкий удар.
— Ссышь, залупоглазый, ты широкий дохуя? — в лицо Славику дохнуло легким перегаром. Подросток огляделся и понял что попал, путей к отходу не было видно. На первый взгляд.
— Э аллё ебать я с кем разговариваю!? — рявкнул Талый.
— Да я ничего...не...не широкий...не не...ребят, не надо...
— Хуле ты моросишь бля? — спросил уже другой гопник, и остальные заржали, а потом добавил — Так короче за то что пацанам дерзишь плати ебать.
— Так у меня это...нету... — испуганно ответил Славик и тут же согнулся от легкого удара в живот.
— Ты крыса помойная не пизди, давай мухой карманы выворачивай.
И тут подростку пришел в голову шальной план, он закашлялся и понуро потянулся в рюкзак. Гопники самодовольно загыгыкали, предвкушая деньги, но вместо этого в лицо Талого прилетел корешок обитого железом задачника по английскому. Гопник отшатнулся, и Славик, оттолкнув его, что есть сил помчался по улице.
Фонари замелькали в глазах. Подросток бежал не разбирая дороги, следом летели маты и стучали четыре пары ног, страх предавал сил и постепенно Славик отрывался. Наконец ему удалось скрыться у гопоты из виду, по улице все еще летели угрозы, так что он стал лихорадочно искать укрытие. И нашел.
Быстро юркнув за первую попавшуюся дверь, подросток огляделся и скрылся за первым же стеллажом с книгами, коих тут было множество. Снаружи раздался топот и возмущенные крики, но похоже никто не подумал заглянуть в обычную Библиотеку.
— Ну вот, Арина, а вы говорили никто не придет! — раздался голос за спиной, Славик оглянулся и увидел приземистого бородатого старичка в длинной рубашке и очках.
— Ничего я такого не говорила, Павел Ефимович, бросьте сочинять, просто предположила, — ответил со стороны коридора женский голос. Славик оглянулся и увидел девушку с пепельно-белыми, что читала книгу.
— Ох, а что мы так невежливо то? Позвольте представиться, Павел Ефимович Штач, областной краевед любитель, — старичок протянул руку и улыбнулся.
— Славик... то есть Владислав, здравствуйте, — подросток неуверенно пожал ладонь и краевед рассмеялся.
— А это Аринка, подрабатывает тут иногда библиотекарем, да и мне книги искать помогает, — старичок вдруг незаметно улыбнулся и подмигнул — Если что, работает в фото магазине на Заводской.
Славик лишь пространно кивнул, то и дело бросая взгляд на девушку. Но за девушкой было окно и в этом окне пару раз мелькнули длинные шапки гопников. Похоже он тут надолго. Но дедок вдруг встрепенулся.
— Ну что же, раз вы пришли на вечер краеведения, то есть только вы и пришли, тогда присаживайтесь.
Подросток сел и погрузился в знакомую дремоту, слушая рассказ Павла Ефимовича. О первых людях, которые заселили дикие леса и старые горы, о том как нашли наскальные рисунки в Каповой и Игнатьвеской пещерах, о странном Шигирском идоле, старейшем в мире и о том, как пришли угры. Славик слушал и спал одновременно, не закрывая и не открывая глаза. Рассказ оживал в его воображении и вот уже угорские племена сражаются с каким то забытым народом, как изгоняют его и срывают их капища, чтобы никогда не вспоминать о них. И как постепенно появляются башкиры, ханты и манси.
— И свое отражение эти события нашли в башкирском эпосе «Урал-батыр», в котором батыры, ну по-нашему богатыри Урал и Шульген ищут родник жизни дабы избавить свой край от Смерти, но Шульген обращается во зло и предает Урала.
— От Смерти?
— Улем в одних источниках, в других Узрык-Ашусы, не берите в голову, это обобщенное название всех темных сил в той группе, — Ефимович взял в руки книгу — А вот вы знали что наш город один из первейших на всем Урале? Он начался с простого острога и появился раньше Екатеринбурга и даже раньше Верхотурья.
— Я никогда об этом не слышал, извините, все просто говорят что Екат самый первый.
— Эх, это неудивительно, ведь тот острог был разрушен и не осталось доказательств, что он был первый, — дедок вздохнул — Ни доказательств, ни причины почему это случилось, только лишь в 30-е догадались начать раскопки, но они ничего не дали.
Павел Ефимович перевернул страницу и показал Славику снимок. Снимок от которого у него неприятно заворочалось в животе чувство тревоги, а дремоту сняло как рукой. На фото комсомольцы позировали с поднятым из земли Пугалом.
Славик шел домой по ночным улочкам города и размышлял. Опять Пугало, почему оно всплыло именно сейчас? Молчаливое, тряпичное, глядящее немигающими глазами, оно ведь все ещё стоит там, в пустом посёлке, который еще 5 лет назад покинули последние старики. Оно стоит, и ждет. Чего? Застарелый липкий страх начал разливаться по телу, Славик дернулся и, стараясь не смотреть в темные провалы окон, забежал в подъезд. Той ночью он искал. Делать все равно было нечего и чтобы перебить тревогу подросток просто искал в Интернете все что услышал за день. Но ничего толком не нашел, только запрещенную на территории РФ секту «Родова земля» .
Вся следующая неделя была наполнена тревогой. Гопники, не догнав Славика, пустили слух что он одного из них послал на три буквы и теперь должен ответить за гнилой базар. Теперь приходилось быть постоянно настороже, обходить мутные компании, не соваться в чужие дворы и держаться подальше от гаражей. По Верхне-Каменску тем временем ползли странные слухи, люди пропадали в лесополосе за рекой, говорили что они просто уходили и не возвращались. Кто по грибы, кто на рыбалку, полиция лишь разводила руками, поиски не давали результатов.
— Эй командир, не соблаговолите ли подогреть на 50 рублей, денег вот край не хватает, — туманным утром Славика окликнул пропитый бомж, заискивая глядя исподлобья. Подростка заинтересовала манера речи и тот, порывшись по карманам, вытащил мятый полтинник. Бездомный радостно забрал купюру и побежал в магазин, чтобы вернуться с небольшим бутыльком водки. Приложившись к чекушке, тот довольно выдохнул и обратил свой взгляд на Славика.
— Ну вот, теперь можно и поговорить... — бомж пригляделся — А лицо то мне твое знакомо, не встречались ли где?
— Да не, это вряд ли, где бы нам.
— Подожди, а не родственник ли ты Свиридову?
— Родственник, это батя мой.
— Да ты че! Так ты Гришкин сын выходит! А что, похож, — бездомный снова выпил — А мы с ним еще с армии знакомы, да в одном колхозе пахали, только вот батя твой на завод пошел, а я дурак в НИИ этот сраный, который Меченый с Алкашом суки развалили, с тех пор и побираюсь, воооот, да кстати, я Картон.
— А я Сл... то есть Владислав, мне батя про вас не рассказывал.
— А че там рассказывать? Много воды утекло, ты мне лучше скажи, вы так в Смородниках и живете, в бабкином доме?
— Неее, переехали уже давно, квартиру тут купили.
— Ну это правильно, нечего там дурака валять, — бомж вдруг нахмурился и взглянул за хрущевки — В городе надо жить, где люди, а не где эти звери...
— Ну так уж и звери? — примирительно сказал Славик.
— Не звери что ли? Да говорю тебе, люди сейчас звери, как эта перестройка сраная случилась, так все как с цепи сорвались, режь, грабь, убивай, это дело? Ведь и раньше было трудно, но тогда же сволочью не становились. Вот когда мы еще в колхоз первый раз на картошку приехали отрядом, на уборку то есть, нас председатель начал ругать десскать работать не умеем, надергали мелкашки, а мы что сделаем если там не растет. Ну мы ему объяснили что поле плохое, гиблое поле, там мышей нет, жуков этих колорадских, даже птицы не садятся, а он ни в какую. Ну мы стоим только и смеемся, а поле это кстати аккурат было от вашего то дома метрах в десяти.
Славик уже собирался было уйти, чтобы не слушать пьяные россказни, как упоминание родного дома снова вернуло его в ту комнату.
— А пугало там было? Ну пугало огородное?
Картон аж поперхнулся водкой и тихо спросил у Славика.
— А ты откуда про него знаешь? Кто тебе рассказал?
— Никто, оно ж прямо напротив моего дома стояло, ну чучело такое кривое с руками во, — подросток изобразил руки Пугала.
— Ты про Смородников что-нибудь слышал? — вместо ответа спросил бомж.
— Не слыхал, — честно признался Славик.
— И хорошо что не слыхал, потому что была такая секта на Руси, еще в петровские времена появились, хрен его знает откуда, сперва под христиан обычных рядились, старообрядцев, даже церквушку себе поставили, паскуды, только потом вскрылось...
— Что? Что вскрылось?
— Что не богу они там молились...
— А кому тогда? Дьяволу?
— А хрен его знает, может ему, а может кому похуже, — проговорил бомж пряча водку за пазуху — В общем вскрылось что они этому своему идольчику, божку местному приносили жертвы, там под полом в их церкве алтарец нашли, весь в костях. Как это вскрылось, так местные ту церкву сожгли в тот же день.
— И что, вы думаете они там как сатанисты жертвы приносили? Об этом бы все знали, звучит как бред.
— Ты не смейся давай, как церкву сожгли, так от неё только пара палок и осталась, а земли то видишь мало было в то время, поле то три раза освятили, иконами обнесли и стали сеять, а из тех палок и поставили пугало, чтобы скотину да воров пугало.
— А с сектантами что стало? Их убили? — спросил Славик.
— Казаки поймали кого смогли, но часть в леса убежала, их там еще лет 5 вылавливали, — Картон покачнулся и вдруг взял Славика за куртку — Я тебе еще раз говорю, как гришкиному сыну, ты подальше от этого пугала держись, не от людского оно, совсем не от людского, злое оно это пугало, пугать оно должно, да только не тех кого надо.
— А кого надо?
— А дядю Вову помнишь? Вот то то и оно, Вовка ведь нормальным был, пока мы вчетвером не нашли... в впрочем ну его.
Бомж развернулся и побрел в туманную даль, оставив Славика наедине со своими мыслями
Осень шла своим чередом. Почти все листья уже опали, а погода все чаще встречала его холодным проливным дождем. В городе поселился какой-то непонятный страх. Старожилы вспоминали времена «гидролизного» маньяка и группировки Центровых, по ночам улицы стали пустеть все быстрее, а немногие бесстрашные маргиналы быстро торопились найти укрытие. Октябрь подходил к концу, а житья Славику совсем не стало. Похоже что за него взялись всерьез, пару раз ему били стекла в квартире, а однажды он едва не попал в кривую засаду прямо у школы.
Но хуже всего были сны. Он начал возвращаться во времена своего детства, и неизбежно в один и тот же сценарий — оранжевый закат позднего вечера, когда солнце тонет в алом мареве, освещая его одинокий дом. И Пугало. Неизменное, тянущее к нему свои руки Пугало. Лишь взглянув на него, Славик чувствовал липкую густую угрозу и холодную, нечеловеческую ненависть. Оно преследовало его и во снах и наяву в коротких видениях, отражаясь в колебаниях веток, прячась в темноте распахнутых гаражей и скрываясь в пустых окнах хрущевок. А ещё его что-то звало, чувство тревоги и бессонница смешивались в зов, который заставлял искать и в очередной раз пытаться собрать паззл фактов в единую картину. Древний Урал, сектанты, эпос, криминал, колхоз... Славик долгие часы проводил в интернете, выискивая информацию, но ответы ускользали в самый последний момент. И когда очередная бессонная ночь окончилась ничем, он решился найти Картона.
Но тут же получил удар под дых от городских новостей. В городской реке днем ранее был выловлен труп бездомного. Следствие заявило что устанавливает личность погибшего, но Славик без труда опознал в мертвеце своего старого знакомого. А еще невооруженным взглядом было видно ссадины и гематомы. Несчастному бомжу «помогли» утонуть...
В растерянности Славик остановился у знакомого магазинчика. Картона, хоть он и видел его один раз в жизни, было по-человечески жаль. В сомнениях подросток по привычке огляделся в поисках мутных типов, и затем просто побрел по улице. Ниточка оборвалась, а ведь Картон знал на удивление много. Бомжи часто выдумывают себе самые удивительные истории, но этот видать не врал и действительно работал в НИИ.
— Эй пацан, не куришь? Сигареты не будет? — вдруг знакомо спросили сбоку и Славик обернулся. Но это был другой.
— Нет, не курю, — он уже хотел развернуться, но вместо этого спросил — А... вы Картона случайно не знали?
— Коляна знал, и все тут знали, а ты... погоди ка! — бездомный недоверчиво оглядел Славика — Он говорил что пацаненок один придет, так это наверно ты.
— Не, я просто его знакомый, у меня батя с ним работал и я вот просто...
— Пошли, он тебе тут оставил кой-чего.
Вместе они пришли в рассыхающийся от старости дом, где в подвале было оборудовано простое жилище — стол, стул, матрас и печка из ведер. А еще коробка у стены. Бездомный оставил Славика и тот в раздумье заглянул под картон. «Сегодня Info», желтая газетенка, выпускавшаяся несколько лет назад. Молодой человек наугад открыл первый же номер, взглянул на дату 18 мая 1999-го и открыл в середине.
«...но скажите, вы действительно считаете что в нашем крае столько паранормального?
Доцент: Разумеется, Урал издревле служил не просто границей Европы и Азии, а барьером двух миров, нашего и эфирного. Здесь по самым древним легендам всегда проходила грань отделяющая царство живых от царства духов. С духами говорили древние народы, воздвигшие идолы в лесах и они же умели почитать духов, не ступая туда, куда запрещено человеку.
Журналист: Вы имеете в виду случай группы Дятлова?
Доцент: Пропажа группы Дятлова лишь самая громкая в череде трагедий. Они по своей глупости взошли на гору, которую Манси считали запретной и поплатились. Но вы никогда не задавались вопросом от чего пошли верования угорских племен? А пошли они от гораздо более древней культуры, которую уничтожили и выбили их злых богов из памяти людей, на горе этим самым людям. Ибо Боги не любят, когда про них забывают. И всегда находят способ напомнить о себе.
Журналист: Так вы думаете что все, что творится в стране это происки духов?
Доцент: А как же! Коммунисты не смогли победить своим атеизмом древний порядок, и теперь духи прокляли нашу землю, насылая на неё несчастья. Я говорю вам как настоящий ученый, а не эти продажные скептики из РАН, духи очень злы на нас и если нам ничего не сделать, то все станет гораздо хуже. А поэтому вступайте в нашу духовно-просветительскую группу «Родова Земля», мы наследники первых волхвов Смородников!»
Славик закрыл журнал, потянулся к следующему номеру и обнаружил что они все одинаковые. Все одни и те же, вся стопка состоит из номеров 4 от 18 мая 1999 года. Стоило ему заметить этот странный факт, как из страниц выпала короткая записка:
«Славян, пишу тебе второпях. Ты как гришкин сын должен знать что творится. Зло идет на наш городок, тут проклята сама земля и я думаю что знаю почему. Дело в том что нас в кружке краеведов было четверо, твой батя, я, Вовка и Петр. Впятером мы и нашли ту сраную пещеру в горах. Запоминай внимательно, мы узнали что те кто жил тут до других племен были троглодитами, отверженными, выдавленными в темные леса вырожденцами. Они поклонялись своему божку и судя по всему что-то сделали с окрестными землями, когда их вырезали пришлые угры. Некая форма проклятья, печать их твари. Я не знаю что это был за ритуал, но он как то оказался связан с чучельным идолом, в котором они видели своего бога. Именно с ним сражался Урал, хотя это скорее всего легенда. Когда ты сказал про Пугало, я понял что все начинается снова, цикл повторяется. Как когда пропали люди из острога, как при погроме секты, как во времена гражданской войны. И как десять лет назад с Вовой, тогда я думал что цикл не запустился, но что-то снова пробудило Пугало. Надвигается тьма, покажи это бате и беги пока не поздно.»
И тут с щелчком паззл сложился.
Домой Славик вернулся быстро, но не доходя до подъезда увидел пожарные машины. Квартира его даже не полыхала, а уже тлела, люди в майках и халатах галдели у входа, а пожарные сворачивали рукава. Но Славик не обратил на них внимание. Если всё что он понял правда, то счет идет на часы...
Вечерело, длинный желтый закат красил небо в красноватые тона. Жухлая трава скользила под подошвами кроссовок. Между пустых домов гулял ветер, шурша в заброшенных сараях и палках покосившихся заборов. Он пришел туда где всё началось. Родной дом встречал его разбитыми окнами и линялыми обоями, непогода не пощадила постройку и в паре мест уже бежали трещины. Пол был завален мусором. Славик прошел в свою старую комнату и подошел к окну. Конечно же оно было там, ухоженное и уже готовое к церемонии.
Пугало. Всё такое же немое. Всё такое же странное. Всё такое же страшное.
Его тряпичные глаза смотрели на то как желтые робы обступают круг камней с выбитыми на них непонятными символами. Одна из роб выступила вперед. Славик перелез через окно и подошел к робам.
— Ну что, Павел Ефимович, кружок краеведения подрос я посмотрю.
— Даже так... давно поняли, молодой человек? — спросил краевед, откидывая капюшон, на этот раз у него на лбу был вырезан глиф.
— После подсказки вашего бывшего коллеги, так как дядя Вова расстрелян, папка в отъезде, а Картон мертв, единственным оставшимся были вы, вы ведь и возглавили Смородников, когда их погромили власти, верно?
— Блестящий анализ, Владислав, вот оно молодое дарование, а все ругают нынешнюю молодежь, что же еще вы поняли?
— Что вы творите? — вместо ответа спросил Славик — Вы и вправду думаете что явится якобы древний бог? Это же мракобесие.
— Мракобесие... вот ты говоришь мракобесие, а ты был на нашем месте? — в ответ спросил Павел Ефимович — Ты пух от голода, когда в городе пропадали продукты, ты побирался на улице, когда нечем было кормить больную дочку, ты дрожал от страха, когда бандиты отбирали у тебя квартиру? Никто не хотел нам помочь, никто не обращал на нас внимания, кроме него. Только Он откликнулся на мои просьбы, когда я в отчаянии уже не знал что делать...
Тучи прошли и последние лучи солнца упали на Пугало, которое от того стало почти черным. Нет! Славик пригляделся и увидел что это не просто тень, а чернота, жидкая струящаяся чернота, как смола текла из Пугала. Самый сок космической пустоты... В Пугале проступало нечто ужасное.
— И ведь тебе тоже нужна помощь, иначе зачем ты здесь? — произнес Павел Ефимович, а Славик в ответ промолчал. Стоило ли что-то говорить? На него отморозки открыли настоящую охоту, если он попадется им... Славик отлично знал что будет. Оно может ему помочь... но не бесплатно.
— Да, нужна, мне нужна помощь, — ответил молодой человек, когда вступил в круг сектантов, затянувших песню на давно забытом языке. Закатные лучи гнилого солнца будто бы начало притягивать к полю, они завихрялись в поток и втягивались в землю, насыщая её распадом. А Пугало росло. Не размерами, а сущностью, оно как клещ впившийся в реальность, наливалось тьмой и скопившимися людскими страданиями.
Славик подошел и через гипнотический транс взглянул на тряпичное лицо. Почему именно он? Что он такого сделал что эта тварь выбрала его жертвой? Ответ был прост, он оказался не в том месте и не в то время. Его детский страх был тем, что налило Пугало его силой, и на месте древнего капища открыло щель в другой мир. И тогда оно стало кормиться, его ужасом, его грезами, его духом. Как кровью.
— Только вот есть ещё кое-что, — вдруг добавил Славик, глядя Пугалу прямо в лицо — Урал и Шульген победили вашего бога, они искали источник жизни и по преданиями Шульген ушел на темную сторону, однако это не всё.
Сектанты стенали и выли. Багряный закат солнца расчерчивал силуэты людей и Пугала. Сама земля вспучивалась и дрожала от попирающей порядки Вселенной сущности, что скреблась из-за грани.
— Это уже не имеет значения, ты отворил двери и они не могут быть закрыты, — ответил краевед.
— Шульген не обращался ко злу, батыры нашли Источник жизни, и смогли победить Смерть, Узрык-Ашусы, потому что источником жизни оказалась Кровь, брат принес себя в жертву, а легенды скрыли это, дабы никто не знал о тьме, прячущейся в лесах.
И в этот момент случился взрыв. Сдетонировал спрятанный Славиком в своей комнате газовый баллон, пение оборвал грохот, а по робам хлестнули осколки стекла и гвозди. Ближайших сектантов отбросило, и почти все закричали от боли. Краеведа задело меньше всех и поэтому он увидел, как подросток достал нож и занес его над собой
— Я закрываю дверь, — алая кровь рассеченной артерии ударила по пугалу и реальность дрогнула. Поднялся ветер, солнце мгновенно пропало, а от Пугала пошли ощутимые волны дрожи. Нечто выло и бесновалось в нем, ломясь изнутри соломенных потрохов, но не могло пройти. Красные потеки как замок держали его внутри и с каждой новой каплей отгоняли всё дальше и дальше в бездну. Наконец все умолкло, вдалеке загудели проблесковые маячки, кровь текла по старому ватнику и соломе. А пугало вновь было лишь пугалом, наводящим страх, но уже безопасным.
Упавший на землю от кровопотери Славик лишь смотрел как уползает в лес Краевед На время цикл прерван. Но только на время.
Тьма запечатана. Но тварь рано или поздно вернется. Впрочем к тому времени он уже будет готов.