Я пишу это потому, что должен. После всего, что случилось, молчание стало тяжёлым — таким, что давит во сне. Меня зовут Георгий. Я не ищу мифов — просто не могу пройти мимо тишины. Геолог по образованию, я с юности привык доверять карте, топору и собственной интуиции. Последние пару лет я снимаю видео, почти всегда один: тропы, что исчезли с карт, сёла, где уже не горят окна, и леса, где воздух густой, как вар. Это не романтика — просто я чувствую, что где-то в этих местах осталась недосказанная правда. Иногда она живёт в корнях деревьев, иногда — в голосах тех, кто предупреждает и исчезает.
Весной я получил предложение — изучить участок недалеко от посёлка Зырянское в Томской области. По документам там было «ничего интересного», но спутники показывали аномальные сигналы: тепло под почвой, странные рельефные сдвиги, шум на геомагнитных картах. Район глухой, на форумах писали, что лес там «чёрный» — мол, звуки странные, тропы запутанные, техника глючит. Один дед в комментариях написал: «Ератник там. Ходить — не ваше дело».
Я скопировал координаты и пошёл собирать снаряжение. Палки, дрон, камера, навигатор, два пауэрбанка. Я не верю в сказки, но всегда уважаю местных духов — мало ли. Привычка: перед выходом бросаю горсть земли на карту и шепчу «иду как гость». Не потому что верю, а потому что это делает шаг проще.
В Зырянское я приехал рано утром. Купил хлеб, чай в термосе и отправился в путь. Пешком. Должно было быть три дня пути туда и обратно, если всё пойдёт гладко. Я снимал с первых шагов. «День первый. Лес плотный. Почва — мягкая. Воздух тяжёлый, как будто накануне грозы» — голос на камере звучал уверенно, почти буднично.
К вечеру я нашёл старую охотничью стоянку — перекошенные жерди, кострище, заросшее мхом. Остановился там. Ветер был тёплый, но лес будто не дышал. Ни одного шороха. Я впервые почувствовал, что меня как будто слушают. Не наблюдают — именно слушают.
Ночью проснулся от звука. Кто-то прошёл в двух шагах от палатки. Я замер. Схватил камеру, включил ночной режим. В объективе — тьма, но на секунду он уловил движение. Не силуэт, не зверя. Что-то вроде веток, шевелящихся не от ветра. Я вышел, осмотрел место — ничего. Только хвоя под ногами как будто лежала в другом направлении, вся — в одну сторону. Словно ветер прошёл, но только здесь.
Наутро компас перестал показывать север. GPS моргал, батарея садилась в два раза быстрее. Я продолжал путь. Деревья начали повторяться. Я шёл и вдруг понял: это то же дерево, что и час назад. Только с другой стороны. Я не спал. Я не кружил. Но лес закольцевался. Солнце было высоко, тени — короткие. Я шёл на свет, но он не менялся.
Во второй день я нашёл охотничью вышку. Старая, скрипучая. Поднялся наверх. Внутри — тетрадь. Рукописная. Заметки: «Он приходит, когда ты забыл, зачем шёл». Рисунки: фигура из хвои, с головой, будто кора в разрезе. Подписи — «ератник», «тот, кто ведёт не туда». Внутри внезапно стало душно, я выскочил наружу и впервые заметил: вокруг тишина. Не как в городе ночью. Не как в библиотеке. А полная, глухая, абсолютно мёртвая тишина. Ни птиц, ни ветра, ни собственных шагов. Как будто я стал частью фотографии.
Я начал говорить вслух, чтобы не сойти с ума. Комментировал каждый шаг, делал влоги. На камере я всё ещё видел себя. Голос был мой. Но в одном из файлов, который я пересматривал вечером, я стоял в кадре с закрытыми глазами и шептал: «Я уже внутри. Здесь только хвоя и тени». Я этого не помнил. Не записывал.
Третья ночь была самой длинной.
Я услышал охотничий рог. Протяжный, будто из глубины земли. Я вышел из палатки — и он был там. Стоял между деревьев. Высокий. Ветхий плащ. Маска, сделанная из лосиной кожи и куска коры. Лицо не двигалось, но я знал, что он смотрит. Не глазами. Лесом. Воздухом. Он шепнул: «Ты уже в пути. Назад нет».
Я пытался говорить. Спросил, кто он. Зачем. Ответа не было. Только он стоял всё ближе. Я включил камеру, и в объективе — дрожь, шум, странное искажение. Как будто сама матрица не хотела его фиксировать. Лес за его спиной шевелился, хотя ветра не было.
Я побежал. Бежал до тех пор, пока не упал. Очнулся утром. Вокруг — не лес. Старый заброшенный лесхоз. Табличка: «станция Песчаноозёрная». Я не знал, как туда попал. По карте — она в пятидесяти километрах от моего маршрута. Камера была на поясе. Последний файл — рог, затем тьма.
Я вернулся в Зырянское через день. Осунувшийся. Молчащий. Только на четвёртый день я включил ноутбук и начал монтировать. Видео почти не тронул. Назвал его: «Где шепчет хвоя».
Через сутки мне написали. Сначала один человек. Потом другой. Один видел такого же — в Приангарье. Другой — в Хакасии. Все описывали одно: он приходит, когда ты забываешь, зачем шёл. И уводит.
С тех пор я больше не снимаю про тайгу. И больше не говорю, что мифы — это сказки. Потому что хвоя до сих пор шевелится у меня в ушах, когда я закрываю глаза. И иногда, если слишком долго всматриваешься в лесную глушь, она смотрит в ответ.