Когда я был ребенком, моя семья все время переезжала с места на место подобно капле воды в огромной реке. Когда мне было восемь лет, мы поселились в Род-Айленде, где и жили, пока я не поступил в колледж. Большая часть моих воспоминаний связана с Род-Айлендом, но в моей памяти нашлось место и для событий совсем раннего детства.
Большинство этих воспоминаний кажутся непонятными и бессмысленными – вот я бегу за каким-то мальчишкой в нашем дворе в Северной Каролине, вот я пытаюсь построить плот, чтобы переплыть ручей в Пенсильвании, и так далее. Но некоторые эпизоды я помню ясно как стеклышко, как будто они случилось еще вчера. Я часто думаю, что эти воспоминания были всего лишь яркими сновидениями, посещавшими меня той весной, когда я долго и тяжело болел. Однако в глубине души я понимаю, что все это произошло на самом деле.
Мы жили в пригороде шумного мегаполиса Нью-Вайнярд в штате Мэн. Наш дом был большим, особенно для трех человек. За те пять месяцев, что мы там провели, я так и не увидел некоторых комнат. Можно сказать, что для нас там было слишком много места, но остальные дома, которые мы могли купить, находились слишком далеко от отцовского рабочего места.
На следующий день после моего пятого дня рождения, у меня поднялась температура. Врач сказал, что у меня мононуклеоз, а значит, никаких игр и еще три недели постельного режима. Я заболел в самое неподходящее время – мы собирали вещи, готовясь к переезду в Пенсильванию, и большая часть игрушек уже лежала в ящиках. Несколько раз в день мать приносила мне книжки и имбирный эль, вот и все развлечения. Буквально над каждым углом повисла скука, и из-за нее я чувствовал себя еще более несчастным.
Я точно не помню, когда я впервые встретился с мистером Большеротом. Кажется, это случилось через неделю после того, как врач поставил диагноз. Я помню, что первым делом я спросил это маленькое существо, есть ли у него имя. Оно сказало, чтобы я называл его мистер Большерот, потому что его рот был очень большим. У него все было большим по сравнению с его телом: и голова, и глаза, и кривые уши, но больше всего был рот.
– Ты немного похож на фурби, – сказал я, когда он кувырнулся через одну из моих книг.
– Что такое Фурби? – спросил меня Большерот с изумленным видом на круглом лице.
– Игрушка, – ответил я, пожимая плечами, – маленький робот с большими ушами. Их можно кормить и поить, как настоящих животных.
– О, – произнес мистер Большерот. – Тебе не нужны игрушки, у тебя же есть я, твой настоящий друг.
Я помню, что стоило маме зайти в мою комнату, как Большерот исчезал.
– Я прячусь под кроватью, – объяснил он. – Не хочу, чтобы твои родители меня видели, а то они не разрешат тебе со мной играть.
Первые несколько дней мы ничего особенного не делали. Мистер Большерот просто рассматривал мои книжки, как видно, его очень увлекали разноцветные картинки. На третий или четвертый день он появился с огромной улыбкой на лице.
– Я придумал новую игру, – сказал он. – Надо только подождать, когда твоя мать уйдет, потому что она не должна видеть, как мы играем. Это секретная игра.
Когда мама, как обычно, принесла мне новую книжку и напиток, мистер Большерот выскользнул из-под кровати и дернул меня за руку.
– Пошли в ту комнату в конце коридора, – сказал он. Поначалу я возражал, потому что родители запретили мне вылезать из постели без разрешения, но мистер Большерот был настойчив, и я сдался.
В той комнате не было ни мебели, ни обоев. Было только окно напротив дверного проема. Мистер Большерот перебежал через комнату и, хорошенько толкнув окно, открыл его нараспашку. Затем он сказал мне выглянуть на улицу.
Мы были на втором этаже дома, но сам дом стоял на холме, так что падение из этого окна было бы гораздо серьезнее, чем обычный прыжок со второго этажа.
– Мне нравится здесь играть, сказал мистер Большерот. – Я представляю, что там внизу стоит большой мягкий батут, и прыгаю. Если очень хорошо притвориться, можно отскочить назад как перышко. Давай, попробуй.
Мне было всего пять лет, к тому же у меня был жар, так что у меня в голове мелькнула лишь бледная тень недоверия. Я посмотрел вниз и оценил свои шансы.
– Тут высоко, – сказал я.
– Так же веселее. Что толку прыгать там, где низко? Это было бы все равно, что прыгать на обычном батуте.
Мне очень хотелось выпрыгнуть из окна и отскочить от чего-нибудь невидимого для человеческих глаз. Но уже тогда я был реалистом.
– Может, в другой раз, – сказал я. – Я не знаю, хватит ли у меня воображения. Я могу ушибиться.
На лице Большерота появился оскал, но лишь на секунду. Гнев уступил место разочарованию.
– Ну, раз так, – только и ответил он. Остаток дня это существо провело у меня под кроватью. Все это время он сидел тихо как мышь.
На следующее утро мистер Большерот пришел ко мне с маленькой коробкой.
– Я хочу научить тебя жонглировать, – сказал он. – На, возьми, попробуй перед началом урока.
Я заглянул в коробку. Там было много ножей.
– Родители меня убьют! – я вскрикнул, испугавшись, что мистер Большерот принес в комнату ножи, к которым родители мне запретили даже прикасаться. – Меня выпорют и целый год не будут пускать погулять.
– Это же так весело, – нахмурился мистер Большерот. – Давай, попробуй!
– Не могу, – я оттолкнул коробку – Мне влетит. Нельзя кидаться ножами.
Большерот нахмурился. Он забрал коробку с ножами и юркнул под кровать, где и провел остаток дня. Я до сих пор не знаю, сколько времени он сидел подо мной.
После этого мне стало трудно уснуть. Мистер Большерот часто будил меня по ночам, говорил, что он поставил под окном настоящий батут. По его словам, это был большой батут, просто в темноте его не видно. Я всякий раз отказывался и пытался снова уснуть, но Большерот настаивал на своем. Иногда он оставался со мной до утра, уговаривая меня прыгнуть.
Играть с ним стало совсем не весело.
Однажды утром мама сказала, что мне уже можно выйти погулять. Она думала, что свежий воздух пойдет мне на пользу, особенно после того, как столько просидел в своей комнате. На радостях я надел кроссовки и выскочил на крыльцо, стремясь поскорее подставить лицо первым лучам солнца.
Мистер Большерот уже ждал меня.
– Я хочу тебе кое-что показать, – сказал он. Мое лицо, должно быть, показалось ему напуганным, и он добавил: – Поверь мне, это безопасно.
Я пошел вслед за ним по оленьей тропе, которая вела в лес за домом.
– Это важная дорога, – сказал мистер Большерот, – у меня было много друзей твоего возраста.
Когда они были готовы, я вел их всех по этой дороге в одно особое место. Ты еще не готов, но в один день я приведу туда и тебя.
Я вернулся домой, думая, в какое же место вела та тропа.
Через две недели после моей первой встречи с Большеротом, наши вещи были наконец погружены в грузовик. Я сидел в кабине рядом с отцом, нам предстояла долгая дорога до Пенсильвании. Я собирался сказать мистеру Большероту о нашем отъезде, но уже в пять лет я начал догадываться, что замыслы этого существа могли быть не такими уж и благими. Поэтому я решил ничего не рассказывать.
В четыре утра мы с отцом уже сидели в грузовике. Он надеялся добраться до Пенсильвании к обеду, захватив с собой целый запас кофе и энергетических напитков. Он был похож скорее на марафонца, чем на человека, которому предстояло сидеть на одном месте целых два дня.
– Для тебя это не слишком рано? – спросил он.
Я кивнул и повернулся к окну, надеясь выспаться до восхода солнца. Отец положил мне руку на плечо.
– Это последний переезд, сынок, честное слово. Я знаю тебе тяжело после болезни. Ничего, папа получит повышение, мы устроимся, и ты найдешь себе друзей.
Когда мы выезжали на дорогу, я открыл глаза. В окне своей спальни я увидел силуэт мистера Большерота. Он стоял неподвижно, пока грузовик не свернул на шоссе. Он грустно помахал на прощание, в другой руке сжимая нож. Я не стал махать ему в ответ.
Годы спустя я вернулся в Нью-Вайнярд. Там, где когда-то стоял наш дом, остался только фундамент – через несколько лет после нашего отъезда все сгорело во время пожара. Из любопытства я решил пройтись по тропе, которую мне показал мистер Большерот. Порой мне казалось, что он вот-вот выпрыгнет из-за дерева и напугает меня до чертиков, но я был убежден, что мистер Большерот исчез навсегда, как и дом, с которым он каким-то образом был связан.
Тропа привела меня на Нью-Вайнярдское кладбище. Я заметил, что многие могилы принадлежали маленьким детям.
Автор: perfectcircle