Калитка взвыла, будто при смерти, с хрипом выталкивая остатки жизни. Октябрьский ветер, стерва, лез под кожу, пытаясь там обосноваться. Но не холод был причиной озноба. То, как он выл, словно лес плел проклятия, заставляло чувствовать себя грязной козявкой под взглядом гигантского паука. Обернулся. Пусто. Только покосившийся забор дяди Коли, словно пьяный калека, и голые березы, сбрасывающие свои тряпки, как обветшалые куртизанки.
«Псих. Конченый псих,» – прохрипел я, словно сорванный динамик. Три года этого ментального поноса. Три года с тех пор, как меня исторгло из того леса. Три года отчаянных попыток выжечь калёным железом все, что там случилось. Безуспешно. Запах страха лип ко мне, как вторая кожа. Дом – моя личная Голгофа, жалкий и заброшенный, погребенный под саваном запустения. Когда-то здесь звенел смех, жарился шашлык, лились пьяные застольные. Теперь лишь паутина в углах, скрип половиц, словно стоны призраков, и ледяной ветер в трубе, как предсмертный вздох. Все мертво. Словно явился архангел смерти и крылом смахнул все живое в небытие. Здесь прошло мое детство, ага. Здесь я узнал, что такое «дружба». Здесь познакомился с НИМИ. С НИМИ… Да гори они в аду! Вместе с их гребаным лесом, их мёдом, их сказкой, превратившейся в кровавую клоаку. Забыть. Но память – как заноза, как шип, впившийся в самое сердце. Отмахнулся, не сейчас. Нужно взять себя в руки. Сегодня финал этого цирка уродов. Сегодня я должен найти ответы. Или, как вариант, залить горе алкоголем. Но даже алкоголь не берет. Словно я стал сосудом, в котором поселился сам черт.
Дверь со скрипом впустила меня в нутро дома. Внутри воняло старостью, плесенью, отдавало могильным хладом. Спертый воздух давил на грудь, словно надгробная плита. На полу – труха, на стенах – облезлая краска. Романтика, черт возьми. Словно попал в склеп. И скоро сам стану его частью. Врубил фонарик. Луч света выхватил из темноты знакомые очертания. Стол, где мы давились ирисками. Диван, где тупо пялились в зомбоящик, пока родители надрывались на заводе. Полка с книгами. И среди них… ОНА. Книга-триггер, книга-портал в этот кошмар. Ключ к вратам ада. «Винни-Пух и все-все-все». Лежала, словно ждала меня. Обложка – выцветший призрак прошлого, страницы – пожелтевшие от ужаса. Открыл наугад. Винни-Пух, Пятачок, Кролик, Иа. Стоят, как идиоты, и смотрят в пустоту. Такое ощущение, что предчувствуют свою скорую кончину. Словно видят отражение своей судьбы в мутном зеркале. Помню, как мы боготворили эту ахинею. Как цитировали, как примеряли на себя роли. Как свято верили в Волшебный Лес, где медведи упиваются медом, а свиньи заикаются от счастья. Как же мы были наивны. Волшебный Лес оказался совсем другой историей. Сказкой братьев Гримм, написанной под кислотой. Или, скорее, под пытками. Искаженная реальность, пропитанная кровью, безумием и отчаянием. Закрыл книгу. Время пришло.
Вывалился из дома, как из могилы, и побрел в лес. Лес – сразу за огородом. Он всегда был там, словно гнойная язва, разъедающая плоть земли. Густой, мрачный, живой. Он дышал, шевелился, смотрел. Деревья – непроницаемая стена, сплетение ветвей, точно костлявые руки, которые тянутся к небу. Листья под ногами – хрустящий прах. Казалось, будто кто-то похоронил здесь целую армию. Шел по тропинке, вызубренной до автоматизма. Наша тропинка. Дорога в ад, вымощенная детскими грезами. Дорога, на которой мы оставили свои души. Дорога, которая привела нас к гибели. Два часа, как минимум. Лес становился все более… правдивым. Все более… живым. И тут… она.
Поляна. Идеально круглая, словно вырезанная лазером. В центре – дуб, древний идол. Под дубом – стол. Накрытый. Тарелки, чашки, чайник. И ОНО… Мёд. Целое море мёда. Мёд, в котором растворился наш рассудок. Мёд, ставший нашим проклятием. Сервиз на четверых. Замер. Сердце колотилось в груди, словно пыталось вырваться наружу. Воспоминания – ураган дерьма, срывающий крышу. Кадры прошлого вспыхивали в голове, словно на перемотке фильма ужасов. Лето. Солнце. Четверо идиотов, решивших поиграть в сказку. Я, Андрей, Серёга и Димка. Не разлей вода. Связанные одной цепью, скованные одной целью. Нашли случайно. Бродили по лесу, словно грибники-неудачники. Стол уже стоял. Накрытый точно так же. Словно кто-то ждал нас. Будто это была наша судьба. Испугались сначала. Решили, что это розыгрыш. А потом… решили, что это знак. Что мы должны остаться, что это дар. Остались. Построили шалаш. Играли в Винни-Пуха и его друзей. Смеялись, дурачились, строили планы на будущее. Как же мы были наивны. А потом попробовали мёд. Мёд был… особенный. Сладкий до приторности. После него начинались галлюцинации. Яркие, красочные, пугающие. Мы словно проваливались в параллельную реальность. Мир, где стирались границы между правдой и вымыслом. Жрали каждый день. Не могли остановиться. Подсели, как наркоманы на иглу. Мёд стал нашей жизнью, нашей религией.
А потом началось самое страшное. Мёд начал менять нас. Превращать в тех самых персонажей. Разрушать наши личности. Заменять их масками. Андрей стал Винни-Пухом. Он и так был самым здоровым. Мёд сделал его еще более самодовольным и алчным. Превратил в настоящего тирана. Серёга стал Пятачком. Всегда был робким. Мёд усилил его паранойю в геометрической прогрессии. Превратил в дрожащую тень. Димка стал Кроликом. Умный, хитрый, с бесконечными планами в голове. Мёд превратил его в социопата. В безжалостного манипулятора. А я… Я стал Осликом Иа. Всегда был пессимистом, нытиком. Мёд превратил меня в ходячую депрессию. В живой труп. Мы перестали быть людьми. Стали зверями. Жили по законам джунглей. Охотились, дрались, делили добычу. Потеряли человеческий облик. Превратились в чудовищ.
А потом… мы убили. Случайного путника. Заблудился, бедняга. Наткнулся на нашу поляну. Увидел нас. Увидел то, во что мы превратились. Андрей решил, что его нужно устранить. Сказал, что он может рассказать другим. Что он разрушит наш мир. Мы подчинились. Мы убили человека. Хладнокровно, словно прихлопнули комара. Помню, как это происходило. Отвратительно. Жестоко. Бессмысленно. Наша кровь превратилась в лед. Мы перешли рубикон. После этого стали еще хуже. Потеряли последние остатки человечности. Погрязли в безумии и крови. Превратились в настоящих монстров.
А потом я проснулся. Осознал, какой кошмар мы творим. Какими чудовищами стали. Увидел себя в зеркале и содрогнулся. Решил сбежать. Вернуться к нормальной жизни. Смыть с себя кровь и грязь. Стать человеком. Но они не дали. Поймали. Привязали к дереву. Сказали, что я должен остаться. Что я должен быть Осликом Иа. Сказали, что я предал их. Мучили, издевались, пытали. Кормили мёдом насильно. Ломали волю, уничтожали личность. Пытались превратить меня в себе подобного. Но я не сломался. Не поддался. Не позволил им поглотить себя. Сохранил в себе искру человечности. Однажды сбежал. Бежал долго, срывая дыхание, боясь, что они меня догонят, и всё повторится. Но всё же смог выбраться к цивилизации.
Всё рассказал копам. Не поверили, разумеется. Отправили в психушку. Сказали, что я невменяем. Три года там проторчал. Пытался доказать, что я не сумасшедший. Пытался убедить их, что это правда. Никто не слушал. Выписали с диагнозом «посттравматическое расстройство». Порекомендовали забыть. Вернулся домой. Пытался забыть. Пытался начать все сначала. Не смог. Кошмары преследовали каждую ночь. Воспоминания душили. Знал, что нужно вернуться в лес. Закончить начатое. Раз и навсегда. И вот я здесь.
Подошёл к столу. Взял тарелку. Налил мёд. Воняло гнилью и кровью. Запах смерти, запах разложения. Запах наших испорченных душ. Осмотрелся. Их нет. Сел за стол. Начал есть мёд. Сладкий до тошноты. Голова идет кругом. Галлюцинации. Яркие, пугающие, нереальные. Внезапно услышал звук, тихий, едва уловимый. Как будто кто-то смеется. Насторожился. Повторилось, из леса. Злобный, издевательский смех. Словно хохочут демоны. Встал из-за стола и пошел на звук.
Бродил по лесу. Смех становился все громче. Зовущий, манящий, угрожающий. Нашёл источник звука. Стоят на поляне. Андрей, Серёга и Димка. Смотрят на меня. Улыбаются. Ужасные, безумные улыбки. Андрей – в желтой футболке и красных шортах. Винни-Пух, чтоб его. А глаза… В глазах злоба и безумие. Серёга – в розовом комбинезоне. Пятачок. Дрожит, как лист на ветру. В глазах – животный ужас. Димка – в синем пиджаке и зеленых штанах. Кролик. Смотрит с презрением. В глазах – холодный расчет.
– Вернулся, – процедил Андрей. – Ждали.
– Думали, сдох, – пролепетал Серёга. – Скучали.
– Должен остаться, – отрезал Димка. – Должен быть Осликом Иа.
Я молчу. Не знаю, что сказать. Да и зачем говорить? Все уже сказано.
– Помнишь, как было хорошо? – спросил Андрей. – Одна семья.
– Делились всем, – проскулил Серёга. – Помогали друг другу.
– Лучшие друзья, – заявил Димка. – Винни-Пух и его команда.
– Предал, – прорычал Андрей. – Сбежал.
– Бросил, – хныкнул Серёга. – Забыл.
– Думал, сможешь без нас? – ядовито поинтересовался Димка. – Ошибался.
Андрей подошёл ко мне. Взял за руку. Холодная, мертвенно-бледная рука.
– Наш, – прохрипел он. – Всегда будешь нашим.
Серёга и Димка тоже подошли. Схватили за другую руку. Цепкие, как мертвецы.
– Не отпустим, – заверещал Серёга. – Не дадим уйти.
– Должен остаться навсегда, – констатировал Димка. – Должен быть Осликом Иа.
Поволокли вглубь леса. Сопротивляюсь как могу, но бессмысленно. Притащили к дереву. Привязали. Словно скотину на заклание.
– Теперь ты наш, – прорычал Андрей. – Больше не убежишь.
– Будем заботиться, – пропищал Серёга. – Кормить мёдом.
– Будем играть, – пообещал Димка. – Будем Винни-Пухом и его друзьями.
Андрей достал нож. Острый, блестящий, зловещий.
– А теперь… – прошептал он. – Отметим твое возвращение.
Поднес нож к моей шее. Приготовился к худшему. Вспомнил слова Ницше: «Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя».
Посмотрел в глаза Андрея. Увидел бездну. Увидел отражение своей души и понял, что уже давно стал чудовищем. Что уже давно потерял свою человечность, давно стал частью этого кошмара, стал Осликом Иа.
***
Десять лет прошло. Лес стал ещё мрачнее. На поляне – всё тот же стол. Накрыт на четверых. Вечная скатерть, вечный сервиз. За столом – четверо. Андрей, Серёга, Димка и я. Наши лица искажены безумием. В наших глазах – только пустота. Жрём мёд. Мёд, ставший нашей кровью. Мёд, отравивший наши души. Мы – Винни-Пух и его шайка-лейка. Мы – проклятые. Иногда приходят люди. Заблудились. Наткнулись на нашу поляну. Ищут помощи, ищут спасения. Мы их убиваем. Хладнокровно, безжалостно, бессмысленно. Словно мух давим. Нужно защищать наш мир. Нужно сохранить нашу тайну. Нужно быть Винни-Пухом и его друзьями. Нужно быть чудовищами. Недавно заметил, что Серёга часто смотрит в лес. Стал ещё более трусливым. Кажется, что он хочет сбежать. Думаю, хочет свалить. Хочет предать нас. Но мы не позволим. Мы его не отпустим.
Мы – семья. Мы – Винни-Пух и его друзья. Мы – чудовища. Связанные одной цепью, скованные одной судьбой. И мы будем жить здесь вечно. В этом проклятом лесу, на этой проклятой поляне. До тех пор, пока смерть не разлучит нас. Или пока кто-нибудь не придет и не закончит этот кошмар.
Но я сомневаюсь. Кажется, что этот кошмар будет длиться вечно. Кажется, что мы обречены. Кажется, что мы – Ослики Иа.